Четвертый тост - Страница 80

На сей раз обошлось без вульгарных веревок: для Джинна были припасены две пары персональных наручников, а запасная пара оказалась тоже как нельзя более кстати, чтобы украсить запястья и щиколотки Аль-Бакра. Пиона не было нужды пеленать – он стоял навытяжку с невыносимо радостной рожей, готовый исполнить любой приказ, отмыться, покаяться, горы свернуть… На него и внимания не обращали – куда денется, сволочь…

Джинн, уже пришедший в себя, издал нечто среднее меж стоном и мычанием, прямо-таки взвыл от бессильной злости – ну, вполне естественная реакция человека на самый крупный в своей жизни проигрыш, пусть его… Костя – одни глаза сверкали на испачканной землей физиономии – перевернул его на спину. Извлек из нагрудного кармана ломтик завернутого в целлофан, волглого, размякшего сала. Быстренько сорвал обертку и запихнул гостинец Джинну в рот, ласково приговаривая:

– Жри, подлюга, чем богаты… От сердца отрываю… – И, зажав двумя пальцами пленному нос, рявкнул: – Жуй, сука, кому говорю!

Джинн поневоле делал судорожные глотательные движения.

– Не подавится? – с живым интересом и нешуточной заботой поинтересовался Краб.

– Не-а, – ликующе ответил Костя, в котором, как и у остальных, дикой волной бушевали получившие выход эмоции. – Я ему тоненько нарезал, сглотнет… опа! опа! хорошо пошло…

– Дети малые! – послышался окрик майора. – По местам!

Только тогда они неохотно бросили потчевать гостя, заняли позиции. Все было в порядке, стояла тишина, порывами налетал пронзительный ветерок, и все были живы, и была победа…

– Эй! – окликнул Каюм Славку, торчавшего с аппаратурой наготове на случай неотложной надобности. – Матюгальник включай, быстро!

Славка до всего происшедшего и не подозревал о существовании Каюма и его подлинной сущности, но, будучи парнем неглупым, все просек моментально, видел же, что этого злого ваххабита никто не режет и не вяжет, наоборот, относятся как к своему. Но тем не менее порядка ради сначала вопросительно взглянул на майора. Тот кивнул. Славка щелкнул переключателями.

– Вот тебе частота, голуба, – сказал Каюм устало. – Пока не поступит подтверждение, повторяй, что твой попугай: «Внимание, цунами!»

Радист кивнул, сноровисто настроился на указанную частоту.

– Внимание, цунами! Внимание, цунами! Внимание, цунами!

– Войсковая, я так понимаю? – спросил майор, до того и не подозревавший об этом сигнале.

– Ага, – сказал Каюм. – Пока не опомнились, декаденты…

– Внимание, цунами! Внимание, цунами!

Все чувствовали лишь томительную крестьянскую усталость и какую-то опустошенность – делать вдруг оказалось совершенно нечего, не было пока что ясных и конкретных целей, оставалось стеречь добычу в ожидании скучного финала…

– Внимание, цунами!

– Они должны были выйти к дороге? – спросил майор. – Перехватить Мадурова?

– Ну да, – сказал Каюм. – Догадался?

– А то. Не только у оперов, знаешь ли, есть мозги. К великому моему сожалению, Айболит выяснил, что про вас написано в Библии чуточку раньше, чем про спецназ, но скажу тебе, Каюмыч, по правде – лишь са-амую чуточку… Прямо-таки в соседних главах. Так что не особенно задирай нос, нелегал…

– Знаете, что самое смешное? – спросил Доктор Айболит, скалясь радостно. – В Библии, оказывается, написано и про снайперов. Слышал, Леха? Будет время, я тебе потом покажу место про одного парня, Давида, который провернул хорошую снайперскую работу… По здоровенному такому бугаю по имени Голиаф. Этот Голиаф был увешан оружием по самые уши и ростом под потолок – этакий ихний Рэмбо. А снайпер Давид его…

– Тихо! Мешаете! Внимание, цунами… внимание… понял вас, Байкал-два, понял! Есть подтверждение…

– Все, кончай, – кивнул Каюм.

– Нам что-нибудь есть? – спросил майор.

– Сейчас, ага… Байкал-два, я тебя понял, связь кончаю… Оставаться на точке. Ждать вертолет. – Он снял наушники и, оставшись не у дел самым последним среди них, ухмыльнулся: – Доктор, а про нас в Библии ничего не написано?

– Хорошенького понемножку, парень… Увы. Не было тогда ни радива, ни аналогов.

– Насчет радио – верю, насчет аналогов – не очень. Погоди, будет свободная минутка, я у тебя Библию конфискую и изучу вдумчиво. Что-то да найду…

– Ну и флаг тебе в руки…

Они стояли над двумя лежащими трофеями и еще долго болтали о ерунде, ощущая прямо-таки физически, как неведомым науке потоком из организма утекает сумасшедшее напряжение всех этих дней.

А потом в небе раздался звук.

Те, кто находился на дне оврага, ничего не смогли рассмотреть, зато пребывавшие сверху успели. Мерный и мощный воющий свист распорол ясную синеву, и высоко над оврагом, над серовато-желтой землей пронеслись три крылатые ракеты типа «Бердыш», оставляя за собой тонкие полоски дыма, целеустремленно промчались компактной стаей в направлении предгорий, с разумным прямо-таки проворством сделали «горку», прошли над склонами, скрылись из виду, неся в сторону двух оставшихся Джинновых отрядов внезапную смерть.

Чуть погодя и в небе, и в эфире стало гораздо оживленнее – вдали промелькнули две двойки штурмовиков, тремя потоками, низко над землей, промчались «крокодилы», сопровождавшие МИ-8, определенно с десантом. Эфир, еще полчаса назад совсем скучный, сейчас переполнился азартно-деловой перекличкой. Перекликались летчики и десантники, бронеколонны внутренних войск и отряды армейского спецназа, замыкавшие кольцо вокруг людей Джинна. Операция раскрутилась на полную.

Но их это уже не касалось. Они сделали свое, и ничего особенного больше не предстояло. Им предстояло провести ночь в помпезном махачкалинском санатории ФСБ, построенном со всем размахом еще для всего Союза в последние годы бытия такового, – и у них не нашлось деньжат на пятьдесят граммов коньяку для снятия напряжения. Им предстояло улетать из продутого всеми ветрами махачкалинского аэропорта, увозя с собой Джинна, – уже совсем тихого, являвшего собою расслабленную безнадежность, хоть картину пиши. Им предстояло в столице распить традиционную бутылку шампанского в автобусе по пути домой. А еще чуть позже им предстояло начать все сначала. А то, что они сделали, уложилось в коротенькое и скупое газетное сообщеньице без фамилий, подробностей, эмоций и фанфар…